Древние княжеские образы на камне.

 

Доценко И.И., религиовед

Весной 2019 года в Харовском районе Вологодской области недалеко от дороги, ведущей на Сямжу, было обнаружено каменное антропоморфное изваяние. Поскольку, до сих пор невозможно точно определить время и место создания подобных этому памятников древнерусской культуры, что на них изображено, кто и где в древности им поклонялся, то и по отношению к древнему каменному харовскому изваянию (дальше просто – Харовскому изваянию) все аналогичные определения не могут быть представлены с большой долей вероятности.

Харовское изваяние двулико. На  одной его стороне  выделено мужское лицо с крестом, являющимся частью изображения, похожего на щит, пониже головы, одетой в головной убор. При детальном рассмотрении креста  обнаруживается, что он состоит из двух видов, изображенных один на другом. На противоположной стороне изваяния –  сохранившееся гораздо хуже, но вполне просматриваемое продолговатое женское лицо, по обе стороны которого изображены распущенные волосы или убрус. Ниже женской головы – во всю ширину этой стороны горизонтальная, а дальше глубокая и длинная осевая линия, параллельно которой нанесены линии короче, там же видно изображение птицы. Внизу осевая линия разветвляется, после первого разветвления на оси просматривается неравносторонний ромб, над которым прорезано пять косых извилистый линий.

На территории Восточной Европы подобные скульптуры появились еще в эпоху неолита и связываются, как правило, с племенами индоевропейцев. Были они и у скифов. Харовское изваяние определенно относится уже к древнерусским, появившимся не ранее второй половины I тыс. н.э., причем при сравнении с другими  неожиданно оказывается, что более всего оно похоже на древние изваяния, которые сохранились на территории западной Белоруссии. Почему столь территориально отдаленная традиция оказалась на территории будущего Харовского района, остается только догадываться. Возможно, похожие изваяния создавались в других местах Древней Руси, но они не сохранились или еще не найдены. Харовское изваяние похоже на «женские идолы» из группы, которая и в Белоруссии заметно выделяется среди других.  Она относится к прибалтийской историко-культурной среде IХ/X–XII/ХIII вв.” (Бресткий областной раеведческий музей). Но это только «похоже», при чем в недостаточной степени, чтобы говорить о единой традиции. Почти все сохранившиеся  каменные изваяния, относящиеся к культуре Древней Руси, свидетельствуют об отсутствии общей для них пластической иконографии, стилистики и т.п. Почти все они оригинальны,  поэтому до сих пор результаты попыток их идентификации носят условный характер.

Оригинальность Харовского изваяния заключается в том, что оно представляет собой два разнополых образа, при чем,  к женскому образу относятся совершенно уникальные изображения, которые не встречаются на других древнерусских почитаемых камнях, скульптурах и барельефах и похожи на петроглифы или рунические камни.

Сравнительно недалеко от Харовска, на восточном берегу Онежского озера  размещено двадцатикилометровое наскальное святилище, представленное графическими изображениями (петроглифами) на каменных приозерных глыбах и скалах. Частично эти петроглифы являются древнейшими на территории нашей страны. На вдающихся в воду гранитных мысах здесь некогда были выбиты многочисленные изображения лося, лебедя, солнечных «колес» и многочисленных кругов, представляющих собой древнейшие солнечные символы, сохранившиеся в народной культуре до настоящего времени. Несомненно, что все эти изображения имели сакральный характер.

Почти все известные петроглифы на территории Европейской части России относятся к каменному или, что реже, к бронзовому веку, но традиция  изображения на камне в последующее время не исчезла, она продолжилась, но уже с использование основ меньшего размера.

Пройдут тысячелетия, и соответствующие древним петроглифическим символам знаки начнут складываться в систему. Пройдет еще время, и сложившаяся система знаков понемногу станет превращаться в священный алфавит: возникает руническое письмо. На сегодняшний день считается бесспорным фактом существование на Руси задолго до Кирилла и Мефодия своей письменности, получившей название «глаголица».

«Женская» сторона Харовского изваяния уникальна по стилистике и содержанию. Сочетание женского образа с изображением птицы нигде на подобных Харовскому каменных изображениях не встречается, но птица, причем похожая на петуха, со стилизованным деревом  (Мировым древом) и змеями (то и, похоже, другое в виде извилистых линий есть на Харовском изображении) присутствуют на руническом камне из Оскельбо (Швеция). Возможно, по каким-то ставшим навсегда непонятным причинам на Харовском изваянии отразилась скандинавская руническая традиция. Это действительно могло быть. Так, например, в Новгороде были найдены амулеты со скандинавскими рунами. Возможно, на Руси существовала своя традиционная графика на камне, о которой говорить не приходится ввиду полного отсутствия сохранившихся памятников.

Мировое древо соответствует  древнейшему представлению о Вселенной как о некоем сложном сооружении, состоящем из трех миров: небесного, земного и подземного. Эти миры не были изолированы друг от друга. Их связывал космический опорный столп, находящийся в самом центре Мироздания. В большинстве древних традиций этот столп выступал в образе этого Мирового Древа или, как его еще называют, Древа Жизни, хранящего жизненную силу Вселенной.

В древнерусских легендах говориться о дубе, посаженном при сотворении Мира и держащим его на своих ветвях. В древнем скандинавском эпосе таким деревом является ясень «по имени Иггдрасиль»  [Старшая Эдда. Прорицание Вельвы 19].  «Иггдрасиль» – буквально «конь Одина». Однажды Один повесился на этом древе, чтобы приобрести тайные знания.

У древних греков Мировым деревом также являлся ясень, как и у древнеримского поэта Вергилия в «Георгиках», где это дерево своими корнями достигает Тартара, а ветви простирает высоко в небо. Вдобавок у того же автора, но уже в «Энеиде» говорится про ясеневую ветку с золотыми листьями и плодами. Последнее роднит Мировое дерево с древом Жизни, находящемся в Раю. Отдельный золотой плод встречается в «Ригведе». Здесь мифический плод воплощает идею космического дерева, которое удерживает Небо и Землю и  заключает в себе все сущее: «В начале явился золотой плод. Рожден был всеобщий повелитель (живых существ)» [Ригв.1,121]. В одном древнерусском апокрифе о дереве с золотыми плодами сказано так: «А посреди рая древо животное, еже есть божество, и приближается верх того древа до небес. Древо то златовидно в огненной красоте; оно покрывает ветвями  весь рай, имеет же листья от всех дерев и плоды тоже; исходит от него сладкое благоуханье, а от корня его текут млеком и медом 12 источников»  (Афанасьев А. Славянская мифология,М.. 2008, стр.636)

На Харовском изваянии, как, например, на прялках с уфтюжской росписью, древо сверху упирается в строго горизонтальную линию, безусловно обозначающую небо: физическое (на одной их уфтюжских прялок над этой линией изображено солнце) и духовное. Роспись изображает ствол древа, сужающимся к верху. Харовское изваяние было сильно подвержено эрозии, но и на нем заметно над хвостом птицы продолжение осевой линии, упирающейся строго перпендикулярно в горизонтальную. Над горизонтальной линией, на духовном небе изображен женский лик.

С Древом жизни  связана символика креста, который, безусловно, в христианской иконографии является его прямым аналогом. Это весьма определенно выражено на некоторых иконах с изображением Распятия на Кресте с проросшими ветвями или даже просто на необработанном, живом дереве, очень  похожем на Крест. Сохранились средневековые императорские изображения державы, на которых с разной долей условности помещен крест с такими двумя ветвями  (миниатюра из «Библии Карла Лысого», рельефное изображение Императора Иоанн II Комнина и др.).

Кресты, похожие на древо “женской” стороны Харовского изваяния,  есть на многих древнерусских изображениях, при чем, одним из них является уже упоминаемое выше каменное изваяние в экспозиции Брестского краеведческого музея. В наибольшем количестве они встречаются на надгробных белокаменных плитах. Правда, нижняя, подчеркнуто «растительная» часть креста «женской» стороны Харовского изваяния отличается от этих образцов, но она почти такая же, как у крестов, являющихся частью росписи смоленского храма на Протоке (XII в).

Эти изображения однозначно свидетельствуют о том, что верхняя часть древа «женской» половины Харовского изваяния представляет собой крест, причем крест христианский, так как  Т-образный крест – символ Распятия Христа, более всего соответствующий форме Его Креста.

Кто касается креста «мужской» стороны Харовского изваяния, то он не так сложен в прочтении, как на «женской» и, как выше было отмечено, представляет собой два креста, нанесенных один (крест с Голгофой)  поверх другого.  Почему были процарапаны два креста, можно только предполагать. Возможно, их нанесли в одно время. Когда посмотрели, какой в первый раз получился крест, то показалось, что его размеры и пропорции здесь не подходят. Тогда сразу изобразили поверх его второй крест таким образом, что он уже хорошо вписался в изображение. Возможно, второй нанесли тогда, когда первый стали воспринимать как крест с символикой вызывающей недоразумения у новых почитателей Изваяния, или просто со временем нижний крест получил механические повреждения, и понадобилось его поновить, что, например, постоянно случалось с иконами.

Под четырехсторонним трилипестковым крестом с Голгофой  процарапан крест, который похож на крест-«голубец» (“голбец”)– могильный памятник,  издревле и по сию пору устанавливаемый на кладбищах (кое-где он служит поклонным крестом), – и на менее известный крест, представляющий собой в такой форме «солнечное» колесо (на нем  полукруг заменен символически эквивалентным полукругу треугольником). Такое колесо до сих пор используется на Масленицу.

Изображения «солнечного» колеса (ср. санскритск. «гол»- солнечный шар), отразившие древнейшее представление солнца огненным колесом, в первобытных культурах появились гораздо раньше изобретения обычного колеса. В памятниках рунической письменности западноевропейских народов колесом обозначен зимний поворот солнца.

Таким образом, вполне очевидна солярная символика нижнего креста на «мужской» стороне Харовском изваянии. Эту символику на нем подчеркивает и само изображение  щита, являющего в различных древних культурах атрибутом солнечного божества.

«Древние поэты, –  пишет А. Афанасьев, – любили изображать солнце блестящим небесным щитом; у Овидия оно называется clypeus Phoedi (рус. «щит Феба), в «Эдде» -der schone Himmelsschild (рус.прекрасный Небесный Щит); то же название дается ему и в санскрите. Глаз Одина (=солнце) уподоблялся то движущемуся колесу, то круглому воинскому щиту; сравнивали со щитом и одинокий глаз циклопа. По скифскому преданию от Солнца (Targitavus – блестящий диск) родилось три сына, и между ними один назывался князь Щит (Hleipoksais). В старинной русской сказке о богатыре Еруслане выведен на сцену вольный царь Огненный Щит, выезжающий на восьминогом коне, подобно скандинавскому Одину, у которого был превосходный конь Слейпнир о восьми ногах. Вот это замечательное предание: во время отсутствия Еруслана пришел в его родную землю враг, разорил города , взял в плен отца Ерусланова и двенадцать других богатырей, выколол им глаза и посадил в темницу. Когда Еруслан узнал о таком несчастии, он поехал за тихие воды, за теплые моря – к вольному царю Огненному Щиту и Пламенному Копью (Афанасьев А. Славянская мифология,  СПб.,2008,  стр.136).

Как символическое выражение высшей  власти солнечность продолжала оставаться и в христианской культуре. На римских монетах эпохи  христианской Империи некоторое время даже чеканилось традиционное изображение Соль с глобусом, а лучистая корона бога Солнца все еще изображалась на голове императора. Аналогичное использование дохристианской солярной символики и образов языческих божеств было и на средневековой Руси.

Более того, в сочинениях некоторых позднеантичных авторов (Плотина, Макробия, Флавия Филострата) Солнце фигурирует как символ высшего блага. Оно, писали они, издавна сравнивалось с высшим единым Богом. Такой образ солнца присутствует и в христианстве. В православных церковных песнопениях Господь Иисус Христос именуется «Праведным Солнцем». Когда просветитель Ирландии св. Патрик вел спор о вере с друидами, обожествлявшими солнце, то приказал своим ученикам перечеркнуть крестом круги, представлявшие собой солнечный символ, и при этом произнес: «Мы тоже верим в Солнце – Солнце Правды – Христа». А Данте А. говорил: «Нет ничего доступного взору во всем мире, что было бы более достойно служить символом Бога, нежели Солнце, которое проливает свет видимой жизни сначала на себя, а затем и на все небесные и земные тела».

Считается, что в языческих верованиях Древней Руси богов, которых можно назвать «солнечными», было несколько. К ним относились Даждьбог, Ярило, Хорс, возможно, Купала. Но собственно богом Солнца, таким как Соль или Гелиос, следует признать только Хорса. Это древнейшее божество в пантеоне князя Владимира, созданном незадолго до крещения Руси, занимало второе место после Перуна, – бога-громовика.

Древнерусское предание связывало происхождение предков русских от солнечного бога. «Слово о полку Игореве» говорит о них как о внуках солнца – Даждьбога: «Погибашеть жизнь Даждьбожа внука»; «Встала обида в силах Даждьбожа внука». Солнечными были и древнерусские князья, а позже – цари. «Подобно тому, как впоследствии в народном эпосе «красное солнышко» служило предикатом князю Владимиру, так в договоре Олега упоминаются светлые князи и в народе доселе говорится: «белый царь», то есть от небесного владыки эпитет переноситься на земного. Точно так же англосакс.bealdor, baldor получило значение князя, короля, господина» ( Афанасьев А. Там же, стр.69).

Символика бога Ярило связана с продолжением рода, оплодотворением, она отражает не сколько Солнце, сколько то, что оно дает земле и человеку. Сохранились народные песни,  в которых Ярило предстает в качестве именно такого божества:

Волочился Ярило по всему свету,

Полю жито родил,

Людям детей плодил.

Где он ступит,

Там жито стеной,

Где он взглянет,

Там колос зацветает.

Такое представление Ярила роднит его богами плодородия Адонисом, Дионисом, которые как Орфей, Осирис и др. были  божествами языческими, но божествами страдающими, умирающими и воскресающими, чьи образы дополнялись разнообразными крестами – прообразами Креста Распятого Господа Иисуса Христа.

В традиции индоевропейских народов крест еще выступал и в качестве модели человека или антропоморфного божества с распростертыми руками. Образ каких божеств, кого еще или чего представляет собой крестообразное Долгиновское изваяние (Институт геологии Минска) и  Пружанский каменный «крест» (Пружанский краеведческий музей), остается только догадываться. На Пружанском изваянии нанесен солярный крест, который может быть и христианским символом. Он относится к той же традиции, в которой были выполнены изваяния, находящиеся ныне в Брестском областном краеведческом музее. Последние, как уже отмечалось, весьма похожи на Харовское изваяние, на «мужской» стороне которого первоначальный крест также может представлять солярный символ – крест-голубец. Тем не менее, этот крест может быть и вполне христианским, если, например, рассматривать его солярный признак (треугольник вместо полукруга) как внешнее отражение древнеславянской рунической традиции в дополнение к основному символическому смыслу –  Распятию Христа. Вообще в древности не знали строго разделения символики креста на языческую и христианскую. В настоящее время даже христианский крест (он имеет разнообразные формы) в зависимости от конфессиональной принадлежности называют “православным”, “католическим”, “коптским” и т. д.

Итак, основными изображениями на Харовском изваянии, определяющими его культовую принадлежность, являются кресты, при чем крест с Голгофой может быть только христианским.

Другой такой характерной особенностью может являться необычная для древнерусских каменных изваяний сложность изображения (щит, два (три ) креста, древо с мелкими растительными элементами, птица, сами образы, при чем мужской и женский), что за редким исключением (Збручский идол) нигде на древнерусских скульптурах не встречается. Эта сложность представляет Харовское изваяние уникальным памятником древнерусского искусства. Обычно древнерусское изваяние, которое принято называть «идолом», представляет собой одну голову, высеченную на верху камня или каменного столба. Но все ли сохранившиеся древнерусские «идолы» являются языческими изваяниями? Как сугубо нехристианский атрибут на этих изваяний принято рассматривать, например, рог в руках, который ассоциируется с подателем земных благ  Волосом, но в раннехристианской традиции, как уже выше отмечалось, было широко распространено использование древней символики и иконографии языческих божеств, поэтому к более убедительным доказательствам принадлежности к языческой традиции может относиться выражение лица «идола». Лица у «идолов» есть такие, которые позволяют назвать изваяние не иначе, как «истукан», есть лица, которые представляют собой только условное изображение человеческого лица без какого-либо выражения, а есть и такие, которые привлекают внимание выражением того, что свойственно изображениям лиц святых, к которым больше подходит слово «лики».

Таким образом, еще одна особенность Харовского изваяния, представляющим его памятником христианской культуры, относится не к символике и содержанию, а к тому, как выражены его образы. При всей трудоемкости и сложности художественной обработки камня его создатель изобразил на нем лики не только правильно, то есть в соответствии с реальными чертами человеческого лица, но и так, что их можно назвать «светлыми» или даже «святыми». Особенно это касается женского лика при том, что он, кажется, подвергся в большей степени, чем мужской, разрушительному действию эрозии. На нем не только просматриваются тонкие черты женского лица, но и улавливается выражение покоя и созерцательности, столь свойственное ликам на изображениях, относящимся к православной культуре.

Невозможно даже назвать век, в который было создано Харовское изваяние. Как говорилось выше,  по аналогии со схожими памятниками, это могло занимать временной  промежуток IX-XIII вв. Но Изваяние может быть древнее и на 100, и на 200 лет, при чем, если его рассматривать даже как произведение христианской культуры ввиду того, что Русь до Крещения в 988 г. была не только языческой.

На ликах Харовского изваяния, кажется, совсем не отражено влияние византийской традиции. Характерная  утонченность женского лика, его небольшие глаза могут свидетельствовать о влиянии с Запада, если не принимать во внимание некоторые из самых ранних сохранившихся памятников древнерусской христианской культуры. Рельеф из Десятинной церкви, обнаруженный при раскопках, являет собой уникальный образ Богоматери (конец X в.), не соответствующий стилю и  иконографии аналогичных  византийских изображений. Даже Свенская икона Божией Матери, написанная учеником византийских иконописцев преподобным Алипием, позволяет предположить влияние на первого святого иконописца Руси традиции, отличной от Византийской – местной, уходящей корнями вглубь предшествующих столетий..

На “женской” стороне Изваяния крест изображен по всей его ширине и намного больше лика, занимая в отличие от лика больше места и, возможно, выражая главный смысл изображений, нанесенных на этой стороне. В этом нет ничего необычного для православной иконографии. Подобные изображения Креста есть на иконах, еще больше их на храмовых росписях. В связи с этим обращают на себя особое внимание древнерусские росписи на алтарных столбах, на которых такие большие кресты изображены под сравнительно небольшими изображениями святых. Само Харовское изваяние тоже можно назвать столбом. Собственно сам крест — это солб (гр. stauros =лат. crux (кол, столб)).

На старообрядческих захоронениях часто встречаются кресты, которые, как и некоторые из вышеупомянутых, называются «голубцами», имея наверху двускатную крышу, но в отличие от первых не имеют перекладин, представляя собой памятник-столбик. Такие кресты считались пережитком языческого прошлого, так как крыша на верху такого столбика – это символ  бдына, – дома смерти, где в дохристианское время хранились кости сожженных на погребальных кострах усопших. Сам столбик, таким образом, рассматривался как курный (окуренный) столб. Но если традиция установления таких крестов  сохранилась у старообрядцев, стало быть,  этот памятник-столб в их представлении ничего общего не имеет с «домиком на курьих ножках». Это действительно – крест. Такими же крестами были и Т-образные («вилообразные») кресты на каменных надгробиях, широко распространенных на Руси вплоть до XVII в.

Не исключено, что само Харовское изваяние было представлено как столб-крест и имел свою деревянную  «крышу», установленную на подогнанные к нему вплотную с двух сторон деревянные столбцы, и, возмжно, еще какие-то небольшие  конструкции. Только установлен он был не над могилой, а как поклонный крест-столп.

Птица на Харовском изваянии в рассмотрении его изображений как христианских может показаться несоответствующей христианской иконографии. Действительно, таким образом на храмовых росписях и иконах они не встречаются, но их много на книжных миниатюрах и особо – на фасадах некоторых древнерусских белокаменных храмов, на которых можно встретить даже грифонов. Что за птица изображена на Харовском изваянии? Скорее всего, учитывая, что там же изображено Мировое древо как Древо жизни, это – райская птица.

Итак, все символические изображения Изваяния могут вполне рассматриваться как христианские. Однако, изваяние, как таковое, причем с такими уникальными  особенностями, как у Харовского, не укладывается в распространенное представление о православном церковном искусстве. В настоящее время само по себе ваяние  считается не вполне приемлемым видом этого искусства, в России в XIX в. скульптурные образы и вовсе были запрещены в храмах, но в древности эти образы, как и иконные изображения на плоскости, могли быть самыми разнообразными. В Новгороде были они найдены даже на бересте. Какими они еще могли быть, остается догадываться – почти все они за весьма редким исключением были уничтожены временем и, возможно, людьми ввиду того, что многие из них не соответствовали господствующей на Древней Руси византийской церковной традиции и могли восприниматься как языческие изображения. Не исключено, что и Харовское изваяние позже было принято за каменного  идола. Собственно именно так его и представили после обнаружения в 2019 году, назвав его «харовской бабой».

Лики кого изображены на Харовском изваянии? Точно на этот вопрос никогда не удастся найти ответ. Понятно, что эти образы были почитаемы, воспринимались как образы святых, но каких?

Более всего по причине лучшей сохранности обращает на себя внимание мужской образ Изваяния, который мог быть или образом князя, или образом кого-то из тех, кто входил в княжеское окружение, так как, согласно древнерусской иконографии, в головном уборе изображались только они и сам князь. Но найдется ли хоть одна икона или фреска, изображающая древнерусского святого из княжеского окружения, который был бы не мученик?

Вплоть до 15 века, похоже, не были распространены даже образы широко почитаемых русских святых, зато сохранилось сравнительно много икон святых князей Бориса и Глеба, настенных изображений самых разных князей с нимбами, что свидетельствует об одном – продолжении в русской православной традиции княжеского культа, безусловно, как в Византийской – императорского в согласии в общепринятым отношением к царской (княжеской) власти Христианской Церкви.

На женской половине Харовского изваяния изображена женская голова в древнерусском убрусе – головном уборе, несвойственном для изображений святых жен (преимущественно древних мучениц), встречающихся на древнерусских храмовых росписях и иконах. Опять, как и в случае с мужским образом Изваяния, это указывает на то, что, скорее всего, женский образ – образ русской княгини, как и мужской – образ князя.

В связи с этим, в доказательство именно такого рассмотрения этих образов необходимо обратить внимание на каменные изваяния пруссов, сохранившиеся на территории современной Польши. В правой руке они держат рог, в левой – оружие. Некоторые из них имеют свои имена (например, Густав и Густабальд в Бартошице). Считается, что они являются образами прусских князей, возможно, предстоящих во время молитвы или жертвоприношения. В Польше их называют Бартель (в честь прусского короля Барто) и Густебальда (так звали легендарную принцессу). Самое поразительное, что одно из таких изваяний помещено в церкви в Пратнице. Здесь важно заметить, что с  прусскими князьями связано древнерусское династическое предание, отраженное в «Сказании о Князьях Владимирских».
Никогда не станет известным, какой князь и какая княгиня изображены на Харовском изваянии. Возможно, по аналогии с общеизвестными древнерусскими святыми Петром и Февроньей, это были супруги. Скорее всего, они имели местное почитание и жили недалеко от тех мест, где изваяние было найдено. Но, возможно, их почитатели входили в состав немногочисленного пришлого населения. Изучение средневековой  историиХаровского края только начинается.

Литература:

  1. Афанасьев А. Славянская мифология, М.-СПб., 2008

  2. Багдасаров Р. Символика власти белозерских князей//Держава1994, №1

  3. В глубину веков: очерки вологодской археологии/ отв.ред. Суворов А.В., Вологда, 2016

  4. Даркевич В.П. Символы небесных светил в орнаменте Древней Руси// Советская археология, 1960, №4. с.57-58

  5. Дмитриева С.И. Фольклор и народное искусство русских европейского Севера.М.,1988

  6. Иванов С.В. Народный орнамент как исторический источник/ Советская этнография, М., 1958, №2

  7. Кузнецов А. Легенды, предания и были Тотемского уезда Вологда,2005

  8. Кузнецов А. Необычное путешествие по Сухоне от Кубенского озера до Устюга Великого, Вологда. 2005

  9. Мифы народов мира, энциклопедия, т.1, 2, М.,1982

  10. Прокофьев, А. А.Вологодский регион в средневековом культурогенезе : диссертация,  СПб., 2004.

  11. Срезневский И.И. Исследования о языческом богослужении древних славян, М., 2013, стр.2-3)

Электронные ресурсы:

Скворчевский Д.  Языческие идолы на территории Беларуси https://www.slavtradition.com/nasledie/mesta-sily/4027-yazycheskie-idoly-na-territorii-belarusi